Третий урок Войны
Третий урок, который следует извлечь из Второй мировой войны касается стратегического управления Вооруженными силами. Следует еще в мирное время четко определить как будет осуществляться военно-политическое и стратегическое руководство страной и ее вооруженными силами. В соответствии с этим должны быть приняты организационные меры, все возможные развития ситуации должы быть отработаны на учениях и тренировках. Особенно четко должны отрабатываться вопросы управления в высшем звене. Но этого, к сожалению, к началу Великой Отечественной Войны в полной мере сделано не было.
Не был четко продуман даже вопрос о Главнокомандующем Вооруженными силами во время войны? Первоначально предполагалось, что им станет нарком обороны. Но уже с самого начала войны стала понятна ошибочность этого решения и функции Главнокомандующего взял на себя Сталин. Не была подготовлена инфраструктура: защищенные пункты управления для главнокомандования, Наркомата обороны и Генштаба, каналы связи и управления войсками. Пришлось срочно перестраивать организацию стратегического руководства, адаптируя ее к военному времени. Все это не могло не сказаться отрицательно на управлении вступившей в войну армией.
Отрицательно сказывалась разобщенность наркоматов обороны и ВМФ. Неправильным было отношение к Генеральному штабу как основному органу стратегического управления Вооруженными силами. Нередко слова «Генеральный штаб» вызывали недоверие, употреблялись в пренебрежительном смысле; одно время необходимость такого органа вообще ставилась под сомнение. Некоторые представляли Генштаб не в виде «мозга армии» и организующего ее органа, а как технический исполнительный орган, как некое подобие «полевой канцелярии главнокомандования», которая не должна обладать директивными правами. Говорили, что директивные функции свойственны только буржуазному генштабу, подрывая тем самым основополагающий принцип армейского единоначалия. В ряде случаев примерно такое же отношение было и к штабам вообще. К сожалению, отголоски таких неверных посылок можно наблюдать в российской армии и сейчас.
Даже после преобразования штаба РККА в Генштаб в 1935 г. из его ведения были изъяты вопросы формирования военно-технической политики, оргструктуры и комплектования Вооруженных сил. В частности, организационно-мобилизационными вопросами ведало управление, подчиненное заместителю наркома Е.А. Щаденко, что привело к недостаточной согласованности мероприятий по данным видам деятельности и решению их другими ведомствами Наркомата обороны в отрыве от оперативно-стратегических задач.
Главное разведывательное управление РККА начальнику Генштаба не подчинялось (начальник ГРУ был заместителем наркома обороны), фактически оно подчинялось самому Сталину. Очевидно, что Генштаб не мог полноценно решать вопрос стратегического применения Вооруженных сил без своего разведоргана.
В Наркомате обороны не было и единого органа управления тылом: службы снабжения подчинялись наркому и его различным заместителям. Пагубную роль сыграли и довоенные репрессии против военных кадров из-за которых пострадали многие опытные военоначальники, которых заменили только- только вышедшие из училищ молодые лейтенанты за считанные годы становящиеся майорами, полковниками, а то и генералами.
Всю систему управления Вооруженными силами лихорадила чехарда с непрерывными перестановками руководящего состава в Центральном аппарате и военных округах. Так, за пять предвоенных лет сменилось четыре начальника Генштаба. За полтора года перед войной, в 1940—1941 гг., пять раз (в среднем через каждые 3—4 месяца) сменялись начальники управления ПВО, с 1936 по 1940 г. сменилось пять начальников разведывательного управления и др. Поэтому большинство должностных лиц не успевало освоить свои обязанности, связанные с выполнением большого круга сложных задач.
Слабость стратегического руководства фронтами в начале войны пытались компенсировать созданием в июле 1941 г. главкоматов северо-западного, западного и юго-западного направлений, но это еще больше усложнило управление войсками, и от них вскоре пришлось отказаться.
Во всех звеньях слабо была организована связь. По большей части, она была проводной и сильно страдала от огня противника. Проблемы с проводной связью, при отсутствии радио, на фронтах, в армиях, дивизиях привели в первые же часы войны к потере управления войсками.
Казалось бы, чем выше стоит орган управления, тем у него сложнее обязанности. И вышестоящие инстанции должны овладевать искусством управления войсками не меньше, чем нижестоящие. Но, к сожалению, все происходило наоборот. Оглядываясь в прошлое, с удивлением приходится отмечать, что за все предвоенные годы не было проведено ни одного учения или военной игры, где органы стратегического руководства выступали бы в роли обучаемых и тренировались в выполнении своих обязанностей во время войны. Полноценные командно-штабные учения с привлечением войск не проводились также с управлениями фронтов и армий. На окружных маневрах войсками обеих сторон руководили сами командующие войсками округов, где ни они, ни их штабы не могли получить практику в управлении войсками применительно к фронтовым условиям. На одном из заседаний Реввоенсовета в середине 30-х гг. Иона Эммануилович Якир обратился с просьбой провести несколько учений под руководством Михаила Николаевича Тухачевского или других заместителей наркома обороны, привлекая командующих войсками округов и их штабы в качестве обучаемых фронтовых управлений. «Хотелось бы, — говорил он, — проверить, как мы будем управлять армиями в первые дни войны». Но это предложение, как и многие другие, наркомом обороны Ворошиловым было отклонено. В результате Генштаб, фронтовые и армейские управления вступили в войну недостаточно подготовленными.
Были допущены также существенные ошибки в стратегическом планировании и создании группировок войск на важнейших направлениях.
В связи с тем, что государственные границы в сороковые годы были продвинуты вперед до 300 км, существующие стратегические и мобилизационные планы устарели и не соответствовали изменившимся условиям обстановки. В 1941 г. были подготовлены новые планы, но только частично.
Согласно ним, общая схема действий советских войск сводилась к следующему: армии первого эшелона должны были отразить наступление противника. В случае его прорыва механизированные корпуса имели задачу ликвидировать прорвавшиеся группировки. С окончанием мобилизации и подходом второго стратегического эшелона планировался переход в общее наступление с вытеснением врага за границы СССР. К 15 мая 1941 г. в Генштабе были разработаны предложения по упреждению противника в переходе в наступление, когда это позволят условия обстановки, но данные соображения не были приняты. В то время это было и невозможно.
В планировании стратегического развертывания важное место занимала организация прикрытия госграницы. Для ее осуществления в Генштабе и штабах военных округов были разработаны «Планы обороны государственной границы». Уточненная директива по этому вопросу была дана округам в начале мая. Окружные планы были представлены в Генштаб 10—20 июня 1941 г. Окончательную разработку мобилизационного плана (МП-41) намечалось завершить до 20 июля 1941 г, но этому помешала начавшаяся война.
Анализ имеющихся в Генштабе документов показывает, что все приграничные военные округа получили задачи на прикрытие госграницы и оборону. Никакие директивы округам на упреждающие действия не разрабатывались и до них не доводились.
Генштабом не была разработана четкая система приведения войск в высшие степени боевой готовности. Оперативные и мобилизационные планы СССР были недостаточно гибкими. Они не предусматривали промежуточных степеней наращивания боевой и мобилизационной готовности войск, а также поочередного приведения их в боевую готовность. Войска должны были оставаться в пунктах постоянной дислокации или же сразу полностью развертываться. Более совершенной была система оперативных готовностей, установленная в ВМФ, но этот опыт не был учтен Генштабом.